Профессионалы знают биографию балерины, весь перечень её заслуг — от международного опыта до приглашения в наш оперный хореографа Бориса ЭЙФМАНА и постановки спектаклей “Красная Жизель” и “Анна Каренина”. Что же произошло теперь? На первый взгляд обычный трудовой спор, который при нормальных коммуникациях и отсутствии личных счетов мог быть легко решен. С артистки сняли профессиональные надбавки, которые составляют весомую часть зарплаты. Формально за то, что какое-то время она не танцевала свои коронные сольные партии. Мешали этому проблемы со здоровьем, хотя работу педагога Сауле, по её словам, продолжала выполнять.

- Дело, конечно, не в деньгах, я просто хотела добиться справедливости, — рассказывает балерина. — Ведь такие истории происходят не только со мной. Это долгоиграющий системный кризис в балетной труппе театра. Если 16 лет должность художественного руководителя занимает один человек и за это время не приводит труппу к пику возможностей, то стоит сделать выводы.

Не воспринимается критика, нет здоровой конкурентной обстановки. Слишком много зависит от вкуса и мнения одного человека, а вся административная работа выстраивается таким образом, чтобы упрочить эту власть. Из балетной труппы театра выдавливают неугодных людей, тех, кто может открыто высказывать своё мнение нашему художественному руководителю Гульжан ТУТКИБАЕВОЙ. А талантливые, но неугодные нынешнему руководству артисты не могут реализовать себя, им не дают развиваться.

Почему у нас руководитель балетной труппы, по сути, мой начальник — это бывшая артистка кордебалета Камила ОМАРОВА? А ведь на этой должности в нашем театре всегда были знаковые для казахского балета персоны, например Эдуард МАЛЬБЕКОВ.

- О чём конкретно ваш трудовой спор?

- Я состоявшаяся балерина, мои заслуги как раз и отражаются в той профессиональной надбавке, которую я получала, и мне их не надо периодически доказывать, они уже есть. Я человек искусства, далёкий от юридических вопросов, поэтому процесс в суде был для меня сложным эмоциональным испытанием. Зато благодаря ему я доказала неправоту решений руководства.

- Но вам же должны были как-то обосновать снятие надбавок?

- Формально поводом стали проблемы со здоровьем, когда я дважды выпадала из работы: сначала серьёзно сорвала спину и даже лежала в клинике с грыжей, затем во время гололеда упала и сломала кисть. Кажется, мелочь, но я даже не могла держаться за балетный станок. В апреле текущего года закончилось время, когда врач запретил мне физические нагрузки. И вот тут меня ознакомили с приказом, что на ближайшие три месяца до окончания сезона я лишаюсь профессиональных надбавок.

Понятно, что наш балетный век короток, начинаются травмы, проблемы со здоровьем, и я была готова в наступившем сезоне полностью перейти на педагогическую работу. Сейчас у меня ставка солистки балета и полставки педагогической. Педагоги, как и солисты, получают профессиональную надбавку, так что она не соотносится с количеством выходов на сцену, как это пытались преподнести в суде. Хотя я и сейчас могу танцевать несколько партий из репертуара театра, если уж нет никакой возможности перевести меня полностью на педагогическую работу. Но в любом случае снятие надбавок было незаконным, что я и доказала в суде.

- Может быть, у руководства театра были сомнения? Всё-таки танцевать и преподавать — это разные вещи. У вас большой педагогический опыт?

- Педагог — это не только подготовка молодых солистов, но и работа с артистами в оперных спектаклях, с кордебалетом в балетных, ведение классов. Кроме того, я занимаюсь с тремя молодыми солистками индивидуально. Мы просто привыкли к ненормированной работе, и, по моим ощущениям, я уже работала на полную.

Кстати, как наставник, я имею полное право назвать себя успешной. Первая ученица у меня появилась в 2012 году, Асель АСКАРОВА на тот момент была артисткой кордебалета. Туткибаевой выпускница хореографического училища показалась неперспективной, и она предложила мне попробовать поработать с балериной.

- Каких результатов вы добились?

- Блестящих! Я сама удивлялась работо­способности и стабильности Асель. Довольно быстро мы решили готовиться к международному конкурсу в Америке, где она взяла бронзу. Такому результату удивилась и Туткибаева, на тот момент мы с ней были ещё в нормальных отношениях. Потом Асель взяла золото в Турции, мы подготовили несколько ведущих партий в нашем театре. В октябре у неё должна состояться премьера — главная партия в “Крас­ной Жизели”. Этого яркого спектакля несколько лет не было в репертуаре театра.

- Что вы можете сказать об атмосфере в театре? Она ведь очень важна для творческого коллектива.

- Авторитарные методы создают соответствующую обстановку: нет уважения к артистам, на репетициях окрики звучат громче музыки. Художественный руководитель балетной труппы занимает этот пост уже 16 лет. Самое обидное, что за это время алматинская балетная труппа потеряла лидерские позиции. Мы сами это замечаем. В любом случае я не вижу реальных заслуг, чтобы человек так долго занимал ключевую должность. Если бы она была хорошим руководителем, то, наоборот, подтягивала бы лучших. Но все проблемы труппы оттого, что человек предпенсионного возраста цепляется за кресло, за власть.

Уходят из театра, становятся неугодными именно те люди, которые имеют собственное мнение и могут его высказывать. Так было с Куралай САРКЫТБАЕВОЙ, которая вышла из декретного отпуска и поняла, что у неё забрали полставки педагогической. То же чуть не случилось недавно с народной артисткой педагогом Раушан БАЙСЕИТОВОЙ, но артисты балета доказали руководству, что она должна работать и дальше.

Надо понимать, что большая часть труппы — это молодые артисты, практически дети, у них нет опыта борьбы за свои права, зато есть страх обозлить руководителя, от которого зависит все! Балетный век короток: если они в течение ближайших пяти-семи лет не станцуют ведущие партии, то время будет упущено. И в этой ситуации очень сложно воевать с человеком, который к тому же ещё работает в Академии им. Жургенова. Именно там получают высшее образование многие наши танцовщицы.

Я же знаю законы — я могу и танцевать, и преподавать. И не считаю нужным уходить из родного театра, если не сложились отношения с руководителем. К тому же просто не готова терпеть несправедливость. Надбавка за профессионализм установлена не директором театра и не руководителем труппы, который относится к театру как к своей вотчине. Надбавки артистам устанавливает правительство. Я, если честно, надеялась, что до суда дело не дойдет, что театр найдёт компромисс и мы мирно урегулируем этот вопрос.

- Гульжан Туткибаева ещё ставит спектакли. Может быть, в этом амплуа она очень полезна театру?

- Я не могу назвать ни один из её спектаклей, который бы задержался в репертуаре театра. “Легенды великой степи” прак­тически не идут, публика не покупает на этот спектакль билеты. “Коппелия” тоже не будет долгожителем. Ну а то, что она усовершенствует “Лебединое озеро” и рядом с фамилией ПЕТИПА ставит свою, я даже комментировать не хочу. То есть если говорить о профессионализме, то надо в первую очередь посмотреть на руководителя труппы. Потому что то, что сейчас происходит в театре, — это настоящий скандал.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы